Мартин Кочесоко: адыгагъэ – не этническое понятие
Черкесское общество формировалось, как гражданская нация, где приверженность ценностям была важнее этнической принадлежности. Поэтому адыгство не противоречит установке ислама на интернациональность. Однако, принимая религию, черкес остается в пространстве Хабзэ, которое все еще сильно вплетено в ментальность народа. Именно поэтому фундаментальный ислам в черкесском обществе никогда не приживется. О сосуществовании ислама и Хабзэ в сознании черкесов нашем сайту рассказал президент ОО «Хабзэ» Мартин Кочесоко.
На востоке Северного Кавказа ислам сегодня во многом определяет характер социальных и политических отношений. Насколько сильное влияние оказывает религия на черкесское общество?
Подавляющее большинство черкесов считают себя мусульманами. Исключения редки – например, моздокские кабардинцы-христиане. При этом практикующих мусульман среди черкесов – от силы несколько процентов. Мало кто выполняет основные предписания шариата – я имею в виду пять столпов ислама: шахаду, намаз, уразу, закят, хадж. Если сопоставлять с советским временем, то сейчас, конечно, соблюдающих мусульман стало заметно больше. Но в целом их по-прежнему единицы.
Как сосуществуют в сознании черкеса установки Хабзэ и ислама? Не возникает ли внутренний конфликт у тех, кто следует обеим традициям?
Хабзэ – не традиция, это намного более широкое понятие, куда включено все, вплоть до принципов отношения человека с окружающей природой. В переводе на русский Хабзэ – это «язык пространства». Это философско-мировоззренческая система и морально-правовой кодекс, которые испокон веков определяют ментальность и поведение черкесов. На протяжении тысячелетий Хабзэ формировалось как сущность нашего народа. Именно Хабзэ делает черкеса черкесом. Поэтому, когда черкес принимает религию – неважно какую, ислам или христианство, – он остается в пространстве Хабзэ.
Надо сказать, что для многих черкесов стала уроком трагедия 13 октября 2005 года, когда в Нальчике погибло очень много молодых людей, около 200 человек. Это была бессмысленная трагедия. Противостояние черкесов с черкесами может быть выгодно только кому-то извне. И события 2005 года заставили задуматься, насколько важно не быть управляемыми. Для того, чтобы сохранить независимость, не давать сталкивать лбами черкесов, нужно глубже понимать культуру своего народа, изучать свои корни. Только понимание своей сущности поможет нам оставаться сплоченными. В этом смысле события в Нальчике стали переломным моментом в сознании черкесов. Мы на собственном примере убедились, что оставаться в орбите национальной культуры – вопрос выживания.
При этом на днях черкесские мусульмане раскритиковали традицию празднования национального Нового года в день весеннего равноденствия…
Да, некоторые практикующие мусульмане говорят, что черкесский Новый год – это языческая традиция. И, наверное, какие-то ритуалы можно назвать языческими – они появлялись в разные исторические периоды. Но нужно с пониманием относиться к истории, культуре своего народа. День весеннего равноденствия – это прежде всего астрономическая дата. Черкесы издревле занимались земледелием. И, как для любого земледельческого народа, для наших предков было обязательным знание законов и циклов природы, некоторых азов астрономии и т.д. Без этого невозможно выращивать культурные растения. Поэтому день весеннего равноденствия имел огромное значение для земледельцев. Наступление весны знаменовало окончание одного земледельческого цикла и начало другого. Неудивительно, что черкесы, как и некоторые другие народы, отмечают в этот день Новый год. Восприятие этого праздника никак не может противоречить исламу. Черкесский Новый год не имеет никакой религиозной основы. Это чисто астрономическая дата.
Но Новый год – все же частный случай. В целом же ислам позиционирует себя глобальной религией и нацелен на преодоление национальных границ. Сегодня многие молодые мусульмане на постсоветском пространстве подчеркивают первичность религиозной, а не национальной идентичности. Не получается ли так, что черкесы, называющие себя мусульманами и следующие Хабзэ, ставят себя вне уммы? И не кажется ли вам, что адыгство, одно из важнейших понятий Хабзэ, противоречит интернационализму ислама?
Сама постановка вопроса – ислам или Хабзэ – неверна. Я не вижу противоречий. И любой черкес, понимающий Хабзэ, понимающий адыгство, не увидит здесь противоречия. С точки зрения Хабзэ, религия рассматривается как интимное, личное. По Хабзэ, неприлично даже спрашивать человека о вере. Он может об этом рассказать, только если сам этого захочет.
Безусловно, есть силы, которые хотят противопоставить ислам и Хабзэ. Думаю, фундаментальный ислам среди черкесов прививается искусственно. Но у нас он не приживется. Черкесов отличает от других народов то, что Хабзэ все еще сильно переплетено с нашим менталитетом. Целые институты Хабзэ до сих пор сохраняются в сознании и проявляются в поведении нашего народа. Для черкесов практически невозможно отказаться от своих национальных черт. Это может происходить только в частном порядке, как единичные случаи. В целом же Хабзэ, адыгагъэ в нашем обществе имеют очень крепкие корни.
Адыгагъэ дословно переводится как «адыгство». Но смысловой перевод у этого термина глубже. Если в тебе нет адыгагъэ, то ты не живешь по Хабзэ. А значит, не можешь считать себя черкесом. Теряется суть, ведь черкеса делает черкесом его образ жизни, его поведение, мировоззрение. Само по себе адыгагъэ не вступает в противоречие ни с какой религией. Адыгагъэ – не этническое понятие, как и понятие «адыгский язык» вмещает в себя больше, чем просто речь на определенном языке. Черкес может сказать о человеке любой национальности: «он говорил со мной на адыгском языке, он сказал мне адыгские слова». Тут имеется в виду не адыгский язык как таковой, а манера общения, способ передачи своих мыслей. Существует у нас также фраза: «в нем есть адыгагъэ», которую можно толковать, что человек другой национальности вел себя, как адыг, обращался со мной, как адыг. Все эти выражения не подразумевают этнические ограничения. Адыгство – это образ жизни, манера общения, поведения в семье и обществе. Это мировоззрение, которое не опирается на этничность. Так что противопоставлять его интернационализму ислама – неправильно.
Получается, быть черкесом – это почти то же самое, что, например, быть французом в современном мире? То есть в этом вопросе первичны общие ценности, а не этническая принадлежность?
В общем-то, да. Раньше в Черкесии люди другой национальности, которые присоединялись к нам, через поколение становились полноправными членами общества. Они перенимали наш образ жизни и превращались, по сути, в черкесов. Для адыгов, повторюсь, главное – образ жизни. Остальное – вторично. У нас есть понятие «цӏыхугъэ», человечность. Это важнее, чем адыгагъэ. Если не будет человечности, не будет и адыгства. А без этого невозможно жить по Хабзэ.
