Не разрушенные жилища горцев, оставаясь под присмотром изнуренных голодом собак, изредка оглашались их лаем, казалось, они ожидали возвращения хозяев. Купы вековых дубов с отрубленными вершинами и нижними сучьями, возвышаясь близ аулов, по-прежнему манили ловких всадников и почтенных стариков, первых на джигитовку, последних для созерцания и бесед.
Остались в целости и качели (хрин), устроенные на двух высоких, криво поставленных столбах с перекладиной, из виноградных толстых веревок или тонких жердей, соединенных внизу планкой. Качели это составляли любимое место для сходки аульных красавиц и молодежи, не стесненной домашней полицией. Звонкий веселый смех и речь свободная при полетах девушки оживляли все собрание, сдерживая в границах приличия нескромные взгляды, бросаемые на сафьянные корсеты, которыми были стянуты бюсты девушек. К корсетам стремилось поэтическое воображение юноши; ему известно было, что под ним бьется сердце, жаждущее любви.
Далее рядом с вековыми курганами осененными дубами, виднелись позднейшие могилы, обложенные камнем и окруженные деревянной оградой; на них водружены были мраморные памятники с чалмой, вывезенные из Турции, памятники из местной плиты и памятники деревянные, почернелые от времени. Виднелись и могилы свежие, сделанные на скорую руку, на них лежали небольшие деревянные лопаточки, назначение которых – оправлять осыпающуюся насыпь.
При въезде же в аул картина изменилась. Кости животных, обглоданные хищным зверем, валялись неприбранные. Ворота и двери саклей были открыты настежь, дверцы амбаров, конюшен и буйволятников – тоже. Арбы, колеса и часть домашней утвари, были беспорядочно раскиданы по дворам, заросшим бурьяном. Кучи навозу, соломы, моченой и немоченой конопли, возвышались ралом с плетеными закромами (чаун), в которых находились десятки зерен.
В жилых саклях, из которых стремглав вылетала одичалая кошка, стояли на местах: большие лари (пхаконы) с дверцами для помещения съестных припасов, деревянные кровати (пхакор), а у бедных вместо них нары из дерева и глины; также прислонившись к стене стояли большие плетушки с окном (матешху) для хранения шерсти.
На стенах висели: открытые шкафики (мачай) для постановки деревянной посуды, ложек, котелков и жаровен; висели разных форм корзины (фигутль) и между ними плетенка для сцеживания сыра (койхитль). Остальная утварь была раскидана по полу, среди которой сундук и порядочная ложка виднелись лишь изредка.
В кунацких саклях, кроме кроватей, большей частью изломанных, встречались скамейки (пханток) и круглые на трех ножках столики (ана). Кости и уголь в камине с обгорелым поленом, были остатками прощальной ночной трапезы хозяев. Металлических вещей и чугунных котлов в жильях не было. Абадзехи, поспешно собиравшиеся в дорогу, зарыли их в навозные кучи, запрятали под дубовую подстилку в конюшнях и побросали в глухой бурьян, растущий вокруг дворовых плетней.
Но вот наступило лето 1864 года. Партии переселенцев из бывшего Черноморского и Кавказского линейного войск, спешили занять очищенные от горцев земли, вошедшие в округ Псекупского казачьего полка.
Особенного же внимания русских удостоились горские амбары, изобретение Абадзехов. Амбары эти, тщательно перемеченные, перевозились во возникающие станицы и по своему обдуманному устройству, сообразному с возможной заготовкой местного хлеба, едва ли выйдут из употребления. Вместе со строительным материалом переселенцы вывозили из аулов: арбы, сохи, плуги, лопаты, вилы, признанные или весьма щегольскими, собственно потому, что концы их обделаны бычачьими рогами.
Из саклей они забирали сундуки, кадушки, корытца и чашки, обмывая их по несколько раз водой до употребления. Вывозили коноплю, точильные станки и вводили приставших горских собак. Металогические вещи открыты и забраны были переселенцами после тщательного осмотра навозных куч и зимой, когда обнажился бурьян; в аулах абадзехских их найдено значительное количество. Затем, остальная домашняя утварь, не исключая ручных мельниц и корзин, беспощадно предавалась сожжению вместе с турлучными постройками.
Истребляя таким образом аулы и хутора горцев, в видах воспользоваться бывших под ними землей для предстоящих посевов, переселенцы, в то же время горя нетерпением обрусить вновь покоренный край, не оставили без внимания и могил горских. Столбы и деревянные ограды пошли в дело, а памятники из мрамора и плитняка безжалостно разбивались ими.
Источник: Н.Каменев. Несколько слово колонизации Западного Кавказа вообще и Псекупского полка в особенности // Кубанские войсковые ведомости, 1867 год, №39.