Про депортацию черкесов и тех, кому выгодно “двигать” эту тему
В мае этого года активно муссировалась тема депортаций: чеченцев, крымских татар (с легкой руки крымско-татарской певицы наполовину армянского происхождения, выступавшей за Украину), и в том числе – тема так называемого “геноцида черкесов”. Причем муссировалась тема настолько жестко и целенаправленно, что мало у кого возникли сомнения по поводу того, что этот показной траур вряд ли носит спонтанный характер.
Информационные кампании, построенные на событиях прошлого, не новы, и удобны тем, что в рамках этих кампаний можно безбоязненно пытаться продавливать любую точку зрения: всего через пару десятилетий любое событие обрастает различными мифами и становится настолько отдаленным для большинства людей, и в том числе даже для участников, что его можно трактовать так, как удобно в данный момент, а “мелочи”, типа документов того времени или цифр, интересны и знакомы только профессионалам.
В случае с т.н. “геноцидом черкесов” используемая схема не отличается оригинальностью: правительство и армия Российской Империи эпохи Кавказских войн демонизируются, наделяются самыми худшими качествами – агрессивностью, коварством, патологической жестокостью и вообще изображаются в качестве типичных орков. В то же время мирные, безобидные адыгские и черкесские племена преподносятся как образец моральных и нравственных качеств и невинно пострадавшие жертвы жестокого и вероломного Мордора. К действительно имевшим место жестокостям военного времени допиливаются не поддающиеся никакой верификации “подробности”, меняется порядок чисел, когда речь заходит о жертвах, происходившее сознательно именуется не “переселением”, а “геноцидом”, и т.д. А в противоположность русским, самыми теплыми тонами описываются турки, практически все как один сотканные из добра и света – эдакие колоритные эльфы Востока.
В принципе, тема вполне бы могла и прокатить, особенно при Ельцине или Горбачеве, или других любителях концепции “платить и каяться”, но увы, во-первых, сейчас уже время не то, а во-вторых, сохранились свидетельства того, чем промышляли и как жили адыгские и черкесские племена того времени: по свидетельствам современников, основным способом существования тогдашней Черкессии была… работорговля, а конкретнее – продажа рабов в Турцию.
Торговля людьми была для адыгов в то время тем, что мы сейчас называем “узкой специализацией страны в международном разделении труда”. Важность постоянного потока невольников для Османской империи было трудно переоценить – именно на этом факторе основывался главный принцип формирования турецкой армии – набор янычар и, как следствие, территориальные захваты и удержание территорий. Неиссякающий поток рабов из северного Черноморья был залогом постоянного пополнения вечно воюющей армии Турции и одним из важнейших источников создания материальных благ внутри самой страны. В этом отношении ценность Черкесии для Турции была не в том, чтобы она представляла собой захваченные, порабощенные и обложенные данью, в том числе человеческой, территории, типа грузинских или южнославянских земель, которые постоянно восставали, отказывались от уплаты дани, где надо было держать войска, которые половину времени воевали, и те же рабы, которые вроде бы брались бесплатно, но в результате стоили немало денег, да и сами территории при появлении сколько-нибудь сильного противника тут же перешли бы на его сторону. Ценность Черкесии была в том, что она являлась верным союзником – полувассалом Турции, который сам, охотно и добровольно, поставлял рабов и в случае военного столкновения выступил бы на стороне Турции. Только через расположенный на адыгских землях маленький порт Анапа, где до прихода турок проживало не более 150 жителей, ежегодно проходило 8-10 тыс. невольников, а после основания там турецкой торговой фактории и крепости с целым пашой во главе стало проходить 10-12 тыс. Торговля шла и через другие приморские поселки черкесов. Это был прекрасный выход для турков! Турция была заинтересована в сохранении такой системы и в защите адыгов”.
Фредерик Дюбуа де Монпере в своей книге “Путешествие вокруг Кавказа” пишет: “Промыслов и торговли почти нет в Черкесии. Сношения, которые они до сих пор имели с Турцией, проявлялись только в бедной меновой торговле. Главной основой этих сношений всегда были невольники; я не буду повторять того, что я говорил по этому поводу раньше. Весь промысел черкесов вращался вокруг способов добыть эту как бы разменную монету набегами на территорию русских и враждебных племен, а также морским разбоем”.
Примерно то же самое пишет Н. Карлсгоф в статье “О политическом устройстве черкесских племен, населяющих северо-восточный берег Черного моря”, опубликованной в “Русском вестнике” в 1860 г.: “При такой давней и обширной торговле людьми, не только не могла развиться в народе никакая промышленность, но даже самое общество не могло выйти из первобытного полудикого состояния. Легко удовлетворяя нуждам человека, торговля эта не требует никакого труда; порождает праздность, тунеядство и дух хищничества; нарушает внутреннее спокойствие общества, поощряя к междуусобицам и набегам для приобретения пленных; ослабляет священное родительское чувство, приучая смотреть на детей, как на товар, и наконец оскорбляет человеческое достоинство. При таком положении общества не может быть в нем никаких успехов в гражданском быте народа; мужчины должны быть вечно вооружены и настороже, а на долю женщин падает тяжелый труд.”
Естественно, сами адыги вовсе не считали работорговлю чем-то предосудительным, но почему-то так считала Российская Империя, которой катеорически не нравилось, что ее подданых грабили, продавали в рабство, а в регионе царило беззаконие. Так же не способствовали установлению понимания “особенностей национальной культуры”™ и тотальной толерантности в отношении горских народов постоянные набеги на русские конвои, направлявшиеся в Грузию.
Впрочем, нигде и никогда в мире сильные державы не оставляли безнаказанными посягательства на собственных подданных, имущество и территорию. Типичный пример – Первая опиумная война (1840-1842), поводом для которой послужили действия китайского императорского чрезвычайного уполномоченного Линь Цзэсюя, который целенаправленно начал бороться против ввоза и реализации в Китае опиума (который в Китае был запрещен законодательно аж с конца XVIII в.).
Аналогичным образом действовали Испания и Франция, направившие во Вьетнам карательную экспедицию после казни двух католических священников по приказу императора Ты Дыка в 1857 г. Про США даже говорить не буду, вся история Латинской Америки – история постоянных американских вторжений, экспедиций и операций.
Возвращаясь к основной мысли поста: для чего вообще затеяна информационная кампания против России в рамках темы депортаций народов? Думаю, вряд ли открою великую тайну, если скажу, что основная цель этой информационной кампании – поддержание атмосферы перманентного состояния беспокойства на российском Кавказе, на котором раздражителей и так более, чем предостаточно. Так же не нужно быть особо одаренным аналитиком, чтобы понимать, что по мысли организаторов депортационной движухи, спутником их активности должна стать атмосфера нестабильности, национальных конфликтов и социальной напряженности.
А еще, на мой взгляд, на горизонте весьма четко прослеживается одна очень многообещающая идея. В настоящее время черкесская диаспора за рубежом втрое (!) превышает количество черкесов и адыгов, проживающих в России. При этом исторический бэкграунд при достаточных усилиях позволяет превратить черкесскую диаспору за пределами нашей страны в мощный инструмент информационного и экономического противоборства с Россией, в т.ч. через требование признать гонения на адыгов геноцидом. Принятие Россией ответственности за геноцид обязало бы нас компенсировать ущерб от этого пресловутого геноцида, в т.ч., например, обеспечить членов черкесской диаспоры правом на возвращение на свои исторические земли, т.е. на Западный Кавказ. А это, в свою очередь, привело бы к тому, что более 2 миллионов черкесов получили бы возможность переселиться в Россию, в и без того дотационные республики Северного Кавказа, где и сейчас существуют серьезные проблемы с экономикой и безработицей.
В данном контексте уместно провести параллели с Израилем, противники которого точно так же муссируют проблему беженцев, покинувших Палестину еще во время войны за независимость 1948-1949 годов. Признание Израилем права этих беженцев, подавляющее большинство которых никогда не жили в Палестине, на возвращение, привело бы к коллапсу государства. Осознавая это, Израиль такого права за ними не признает.
Россия не столь категорична: мы принимаем адыгов уже с 1999 года, но дозированно: например, более тысячи сирийских черкесов вернулись в страну несколько месяцев назад.
Завершая мысль: основной вопрос любой активности – cui prodest, кому выгодно. Беглый обзор информационных ресурсов в англоязычном Интернете показывает, что организационная и финансовая поддержка медийной активности вокруг темы депортаций обеспечивается странами Запада и Турцией, что, кстати, вызывает недоумение, ибо очень странно слышать обвинения в геноциде от страны, известной признанным во всем мире геноцидом армян и греков, причем самым настоящим тру-геноцидом, без всяких кавычек, до сих пор не признающей курдов и активно воюющей с ними.
Интереса ради — вбейте в строке поиска Google “circassian genocide” – посмотрите, сколько материалов, где и с какого времени сопровождают эту тему.
Выводы делайте сами
Тимур Тимуршин
http://islamreview.ru/est-mnenie/pro-deportaciu-cerkesov-i-teh-komu-vygodno-dvigat-etu-temu/
